Рустам Ибрагимбеков в интервью сотрудникам «Эхо Москвы» говорил вроде бы искренне, но любой, кто хорошо знает историю взаимоотношений власти и людей творческой профессии за последние полвека, когда Азербайджаном руководят Алиевы, мог догадаться, что г-н Ибрагимбеков все излагает так, чтобы, с одной стороны, все выглядело как правда, а с другой стороны, пользуясь случаем, лишний раз свидетельствовать о своем высочайшем уважении к Алиевым. Он путал факты, то ли в силу преклонного возраста, то ли намеренно, переставлял даты.

Пьеса «Ультиматум» написана в 1983 году. Если даже она написана раньше, поставлена в 1983 году, когда Гейдар Алиев работал в Москве. Поэтому если спектакль кто-то закрывал, то это делал не Алиев, поэтому зачем ему телеграмму послать? И куда? Из Москвы в Москву?

Он говорил, что «где-то за полгода до этого был осужден фильм «В одном южном городе». Но этот фильм был осужден в 1970 году! В идеологическом пленуме ЦК Компартии Азербайджана. То есть, за 12-13 лет пьесы. И, конечно, лично Алиевым, в его докладе.

Он говорил о сложных отношениях со старшим Алиевым. Но сложно было только в самом начале. Уже с середины семидесятых все было прекрасно. В 1980 году Ибрагимбеков получил Госпремию Азербайджана. Лауреатов, конечно, лично определял Гейдар Алиев. В 1981 году фильм «Допрос» по сценарию Ибрагимбекова получил Госпремию СССР, что тоже без протекции Алиева было бы невозможно. Кстати, этот фильм был про честного следователя и в целом являлась частью той мифологии, которая создавалась в Азербайджане с момента прихода к власти Гейдара Алиева – мифология о неустанной борьбе в республике под его руководством против нарушений социалистических норм и всего прочего. То есть, прекрасно зная, как на самом деле обстоят дела в Азербайджане, (а дела шли отвратительно, был чиновничий беспредел, в магазинах пусто) Рустам Ибрагимбеков мог врать безбожно, при этом выглядеть на глазах наивных и простодушных людей как борец за справедливость…

Что касается его недовольство «чудовищной коррупцией» в Азербайджане, что-то он об этом не говорил, пока у него все было хорошо. А недовольство его началось, когда у него отняли жирный земельный участок в центре Баку…