Сэлинджер умер.
Много лет назад, когда не все западные фильмы были доступны, один студент ВГИК нам рассказывал о фильме «Диллинджер мертв».  Он объяснял, что в самом фильме никакого Диллинджера нет, ни живого, ни мертвого, это аллегория, то есть жизнь настолько наскучило сытым буржуа, что они были бы рады любому разнообразию, если бы даже последнее внесено было в жизнь гангстером…
Но Диллинджер мертв…
Сэлинджер вчера еще был жив, но пишущая братия десятилетиями ведет себя так, как будто Сэлинджер умер полвека назад или его не было в жизни и тем более в литературе никогда.
Однажды (1982) критик и литературовед  Ю. Томашевский сказал, что пока Солженицын был здесь, люди хоть как-то пытались держаться достойнее…
Никто никого не стесняется.  Текст унижен.
Люди, испытавшие на себя все прелести лечение Чумака и ему подобных,  в конце концов возвращаются к Доктору. К настоящему врачу.
Читатели, сегодня находящиеся в плену у ловких графоманов, как Гришковец, рано или поздно вернутся к Тексту.
Имя Сэлинджера, как и его уникальный Текст, будет жить, пока не наступит конец тому, что было Началом всего — Слову.
Теперь много сообщений  о многичсиленных произведениях,  которые якобы Сэлинджер писал в долгие годы молчания, но распорядился опубликовать их только после его смерти. Возможно, он действительно писал, и в большом количестве. Но вряд ли обнаружится что-либо стоящее. Вполне вероятно, что добровольное затворничество писателя связано было с тем, что он уже не мог писать  что-то новое, близкое по художественным качествам к  его первому роману. Затворничество создавало тайну — тайну ожидания и веру в то, что он пишет и написанное им вновь освежит и обновит мир. Только затворничество помогло ему не превратиться из кумира в изгоя, побиваемого и высмеиваемого бездарями, завистниками и просто толпой.
Из своего провинциального уединения он любопытной толпе мог бы показать кукиш — он его практически показывал — этим ничего бы не изменилось.
Как бы нас, читающих, много ни было, его небольшого Текста хватит на всех и на много поколений. Наши ожиданиия, связанные с новыми его произведениями, связаны еще с тем, что мы не разобрались, каким сокровищем он нас одарил. Если бы мы постигли этот текст, тоже, как и автор, испытали бы только недоверие и страх перед любым другим сочинением.
Светлой памяти великому писателю!
29 января 2010